Если бы не было Живущего

Толло Андерхилл, халфлинг-вор

Темнота… Скрежет металла… Брызги чего-то липкого… Темнота… Воздух с шумом вырывается из легких… От долгого бега заходится сердце… Темнота… Пыль под ногами… Лязг… Скрежет…

— Подъем, увальни! Конечная остановка! — резкий удар кнута по спине вывел Андерхилла из состояния оцепенения. Сном это наполненное кошмарами полузабытье назвать можно было лишь с натяжкой. Встряхнув головой, прогоняя остатки ночных видений, халфлинг медленно поднялся со скамьи. Вокруг него так же медленно, звеня кандалами, поднимались остальные заключенные — с десяток таких же, как он, оборванцев, отправленных по решению каладонского суда в ссылку на Черный Остров.

Толло Андерхилл был халфлингом лишь наполовину — в жилах его покойного батюшки текла вполне человечья кровь. Впрочем, своего отца Толло знал мало — тот кинул его мать, когда Толло был еще младенцем. От отца Андерхилл унаследовал только необычайно высокий для халфлинга, почти человеческий рост — да скверный характер. От матери же — ловкость ума и рук. Именно последнее обстоятельство, вкупе с голодным детством, и определили его будущую карьеру. Толло Андерхилл был вором.

Ступени лестницы, ведущей из трюма на палубу были изрядно прогнившими и отдавали плесенью. Заключенные унылой цепочкой выходили на свет, щурясь от полуденного солнца. Картина, представшая их глазам, резко контрастировала с радостным солнечным светом: пустынный берег, с редкими вкраплениями колючих кустарников, да частокол вдалеке. Толло невесело усмехнулся — судьба явно издевалась над ним: уцелев в пустынях Вендигрота, выжив в дернхольмских копях, он вновь оказался в заключении. Кстати, пресловутые Вендигротские Пустоши (виновник ночных кошмаров, не прекращавшихся уже несколько лет) были совсем недалеко от Черного Острова — тоже явная насмешка судьбы. Похоже, Боло, однорукий бог халфлингов, навсегда отвернулся от своего верного последователя.

Тем временем, охранник-огр, кнутом и проклятьями подвел заключенных к борту. До берега оставалось еще добрых полмили, но это обстоятельство явно не беспокоило стражников. Ударами молотов они поочередно сбивали кандалы с узников и пинками сталкивали их в воду. Такое поведение, впрочем, не было удивительным — дурная слава Черного Острова была известна по всему Арканум, и подходить к берегу ближе ни один капитан не отваживался. Потому что Черный Остров (или, как его называли местные, Остров Отчаяния) был последним местом на пути преступившего закон, откуда выход был только один — на тот свет.

Вскоре очередь дошла и до Андерхилла. Не успев растереть затекшие, но освобожденные от оков руки, он получил увесистый удар в спину и через несколько мгновений уже размашисто греб к берегу, как и другие его товарищи по несчастью. Все. Теперь вся его прежняя жизнь осталась позади — вместе с вендигротскими монстрами, копями Дернхольма и инспектором Хендерсоном, который и поймал его. Теперь начиналась новая жизнь. Вернее, с учетом его теперешнего местоположения, она скорее заканчивалась.

А ведь все складывалось вполне удачно. Выбраться из дернхольмских копей не составило труда, когда в городе началась смута, связанная с Черным Корнем. Сначала город просто перешел под власть Таранта, что, конечно, сказалось на Дернхольме. Но основные проблемы в Камбрии начались тогда, когда в районе Черного Корня, где-то в лесах, начали появляться невиданные доселе монстры. Они расплодились настолько, что жить в Черном Корне стало небезопасно, и порт опустел. Кто сбежал в Тарант, кто — в Дернхольм. В столице Камбрии перепуганный король ввел военное положение, но ряды элитных лучников не справлялись с натиском чудовищ. Воспользовавшись всеобщей суматохой, Толло удалось бежать из копей. Но его вольная жизнь длилась недолго — полиция Каладона скоро поймала его. Благодаря инспектору Хендерсону, злобному гному, Андерхилла приговорили к пожизненной ссылке на Острове.

Отплевываясь и поеживаясь от купания в холодной воде, Толло вместе с остальными ссыльными брел к видневшемуся на горизонте частоколу, казавшемуся отсюда рядом зубов какого-то невиданного чудовища.

Йормунд, дварф-маг

Солнце уверенно катилось к закату. В свете его прощальных лучей становилось ясно, за что Мерцающий Лес получил своё название. Эффект усиливали мириады виспов, снующих между ветвями. Отсюда, с высоты дерева, это было видно очень хорошо.

К сожалению, эти слова — «очень хорошо» — подходили лишь для картины, наблюдаемой Йормундом из окна своей темницы, но никак не к его внутреннему состоянию. Потому что солнце уверенно клонилось к закату, а после захода солнца эти остроухие придут к нему, чтобы... Тут воображение отказывалось служить дварфу, ибо он понятия не имел, как и чем у эльфов карается убийство. Это обстоятельство, впрочем, тоже не прибавляло ему оптимизма.

Горькая усмешка мелькнула на бородатом лице Йормунда. Да уж, если судьба тебе быть дварфом, так и не лезь к эльфам. Ан нет: магия ему, видите ли, интереснее механики! Йормунду даже доставляло какое-то своеобразное удовольствие это самобичевание. Нет, ну в самом-то деле! Годы обучения у Вратса — чего это стоило? Старый ворчун-эльф издевался над ним, как хотел, но Йормунд всё терпел. Всё, чтобы однажды выйти из Кинтарры с гордо поднятой головой и доказать своему клану, что и дварф может стать магом!.. Ну что, доказал? Ты был чужим у себя в пещерах, и ты дважды чужой здесь, в Мерцающем Лесу. Когда Вратса убили, на кого все первым делом подумали? Правильно, на чужака. На тебя. И что теперь? Где все твои надежды?

Йормунд снова выглянул в окно. Краешек солнца уже скрылся за горизонтом. С минуты на минуту за ним должны прийти. Но почему-то не приходили.

Хотя... Вот за дверью слышны шаги! Один, два... Да нет, их там с десяток... Зачем так много? Слышны разговоры... крики... какой-то шум... Да что же там происходит, Шакар их побери? Йормунд прислушался. Запертая и магически охраняемая дверь звуки пропускала плохо, но то, что за дверью явно шло сражение, по этим звукам понять было несложно. Лязг железа, свист тетив, выкрики боевых заклинаний... Дело зашло далеко, пол уже ходуном ходил от топота. Что бы там, снаружи, не случилось, это явно играло на руку Йормунду — по крайней мере, давало отсрочку. На долго ли... Время шло...

Сильный грохот прервал размышления дварфа. Он едва успел отпрыгнуть, как дверь и пол-стены разлетелись на куски. Очевидно, файербол, пущенный кем-то из эльфов, угодил в хижину. Поднявшись с пола и отряхнув балахон, Йормунд осторожно поглядел сквозь обгорелый пролом.

Кинтарра была объята огнем. Обугленные остовы хижин, обгорелые ветви деревьев... Стрелы, торчащие то тут, то там... Чье-то тело, лежащее, неестественно раскинув руки... Йормунд пригляделся. Это был не эльф. Впрочем, тело не принадлежало и человеку.

Утыканное эльфийскими стрелами, перед Йормундом лежало тело бедокаанского лизардмэна.

Толло Андерхилл, халфлинг-вор

Андерхилл почувствовал неладное, еще подходя к лагерю. Широкие дубовые ворота были распахнуты настежь. И ни одного стражника. Какой прок в частоколе, если ворота открыты? Толло пожал плечами в ответ собственным мыслям и, осторожно пригнувшись, заглянул в разверстую пасть ворот.

Никого. Улицы этого маленького городка ссыльных были пусты. Только тишина и запустение. Впрочем, тишина осталась ненадолго — ибо за спиной халфлинга в город входили остальные бывшие заключенные, с удивлёнными возгласами разбредаясь по улицам. Звуки голосов эхом прокатились по городку. Тишина вздрогнула, отступила в тень. И затаилась.

Толло вздрогнул и сам удивился своим мыслям. Чутьё редко подводило его. Значит, надо быть начеку. Петляя по узеньким улочкам, Андерхилл продолжал углубляться в город, а его намётанный глаз не забывал подмечать странности, царившие вокруг — распахнутая настежь дверь одной из хижин, выбитые стёкла, непонятные следы на песке дороги... А вот, кажется, и местные!

Первым был человек. Полуприсев на правую ногу, словно готовясь к прыжку, он в вытянутых руках держал по револьверу. Выражающие нечто среднее между страхом и гневом глаза неподвижно смотрели в одну точку. Подобно его взгляду, вся фигура человека была абсолютно неподвижна, несмотря на положение.

Потом был огр. Вполоборота, только начинающий поднимать большой кузнечный молот — видимо, он так и не успел сразиться с тем, что атаковало всех их. Чуть в отдалении Андерхилл нашёл ещё нескольких людей. Все они были абсолютно недвижимы.

— Что тут происходит, во имя Велориена? — пробормотал Толло, тщетно водя рукой перед глазами одного из застывших людей. Никакой реакции. С магией Андерхилл знаком был плохо. Но здесь без неё явно не обошлось, и орку ясно.

Легкое движение где-то слева, на краю видимости не ускользнуло, тем не менее, от внимания Толло. Кто-то за ним наблюдал, это точно! Легко подпрыгнув и оттолкнувшись обоими ногами от стены дома, халфлинг развернулся в воздухе — а приземлился на землю уже в нескольких метрах от прежнего места. Приём удался — Толло стоял теперь за спиной соглядатая (по виду — человека), руки же его плотно обхватили горло незнакомца.

— Ты ещё кто? — силясь разжать пальцы Андерхилла, человек смог лишь прохрипеть:

— Боуэн. Джимми Боуэн. Здешний заключённый.

Толло ослабил хватку.

— Что здесь случилось? Что с этими людьми?

Боуэн, всё ещё пытаясь освободиться, коротко пояснил:

— Тварь. — и, помолчав, добавил, — Она ворвалась в город.

Андерхил окончательно разжал пальцы и рывком повернул парня к себе лицом. Тому было около двадцати.

— Что за тварь?

— Чудовище. Местные звали его Возмутитель времени.

— Эти люди... Они мертвы?

— Насколько я знаю, нет. Но их оцепенение не спадёт, пока жива тварь. Так говорил Майнер, когда... — Боуэн запнулся, — Когда ещё был жив.

Толло оглянулся по сторонам. И почувствовал липкий холодок по спине.

— То есть она всё ещё где-то здесь?

Паренёк кивнул. Он явно был напуган. Что он вообще делает на Чёрном Острове, малец? Халфлинг взял его за плечи, слегка встряхнул и, стараясь придать голосу уверенность, сказал:

— Так. Давай-ка, Джим, найдём укрытие пока. — и, хмыкнув, прибавил, — Что бы не пополнить собой этот музей.

Укрытие нашлось в ближайшем доме. Забаррикадировав дверь, Толло осмотрел помещение на предмет оружия. Нашёлся, к сожаленью, только старый ржавый кинжал. Что ж, это лучше, чем ничего.

Андерхилл сел прямо на пол, откинувшись к стене. Тело била неприятная дрожь. Да, тёмные времена настали для Арканум. В Чёрном Корне развелись монстры. В Эшбери бродят живые мертвецы. И уж конечно здесь, на Острове, не обошлось без адских созданий...

Гарбонцо, огр-дрессировщик

Вода в пруду была холодная и свежая. Она всегда была такой, но с утра, после ночной прохлады, становилась просто ледяной. Именно поэтому Гарбонцо любил умываться ей. Холодом обжигало лицо, и остатки сна исчезали, словно стайка вспугнутых кайтов. С хрустом потянувшись, а точнее, вытянувшись (на все свои семь с лишним футов росту), огр побрел в хижину. Так начинался день.

Собственно, так начинался каждый из дней, с тех пор, как Гарбонцо поселился здесь, в Мерцающем Лесу, недалеко от Маленького Пруда — а с того момента прошло уже без малого две недели. Начав свое путешествие, как побег из Тихих Вод в Роузборо, огр неожиданно для самого себя понял, что здесь, наедине с самим собой и местными животными (с которыми с детства умел ладить), он может, наконец, почувствовать себя спокойно. А значит, в дальнейшем странствии нет смысла. Нет, прежняя жизнь, работа дрессировщика в передвижном балагане его в принципе вполне устраивала… Но нелюдимый характер, склонность к одиночеству, особенно сейчас, когда он совсем уже не так молод, говорили ему о том, что такая жизнь не по нему. Как знать, может, рано или поздно, он ушел бы сам, но… Когда в Тихих Водах началась та заваруха, начавшаяся с того, что старый, выживший из себя огр по имени Дрог Чернозуб сожрал местного волшебника, когда толпа селян, вооруженная не только вилами и факелами (ибо Тихие Воды славятся своими мечами), убив Чернозуба, но не утолив жажду разрушения, стала искать «этих тварей» (как они именовали огров) и случайно наткнулась на балаган Гарбонцо, который в ту пору расположился лагерем неподалеку от города…

Тогда огру пришлось бежать. Он надеялся пробраться через горный хребет по перевалу Хардина, пересечь Мерцающий Лес, и добраться до Арденда. За ним началась целая охота, но охотники, преследовавшие его, отстали, не достигнув перевала, однако возвращаться Гарбонцо посчитал опасным. Поэтому он двинулся на юг. Переход занял много дней, но так и не закончился — потому что Гарбонцо, проснувшись однажды, понял, что не хочет больше никуда идти. Что хижины, которую он смастерил на берегу маленького пруда, вполне достаточно, чтобы уберечься от дождя и непогоды. И что здесь, в Лесу, его точно никто не потревожит.

Кстати, здесь особо пригодился его дар работать с животными — которых было много в чаще, и большая часть из них не была миролюбивыми. Несколько мелких обезьян Гарбонцо приручил настолько, что те не только спали в его хижине, но даже помогали на охоте.

Продолжать путь в  Роузборо не было смысла, возвращаться в Тихие Воды — тем более. Да, без Сируса, волшебника, город может быстро захиреть — потому что именно на его трудах, да трудах Ричарда Ликса, кузнеца (который и выковывал те знаменитые мечи, которые потом зачаровывал Сирус), и поддерживалась слава Тихих Вод. Даже несмотря на старания Марли — нового градоправителя Тихих Вод — человека, конечно, харизматичного (даже нелюдим Гарбонцо проникся к нему симпатией), но в управлении городом смыслящего мало. Вообще довольно странно, как этот человек сумел получить такой высокий пост?..

Шум в чаще отвлек Гарбонцо от дум. «Э, да никак у нас гости?» — пробормотал огр, и, взяв в руку длинный кнут, сплетенный из полос ящеровой кожи, стал пристально вглядываться в глубь леса, где маячила какая-то неясная фигура.