— Че за нафиг?! Вместе выпутывались, вместе гадов мочили, а как все закончилось — поразбежались! Захотелось жить долго и счастливо тихой, размеренной жизнью? — размышлял Живущий, бредя по Мерцающему Лесу. — Не, ну это ж непорядок! Магнус где-то охмурил гномиху и уполз с ней под землю в свои гномские чертоги; старина Согг-Кружка Меда заколачивает деньгу на рудниках в Туманных Холмах… Кстати, он написал недавно: «Тружог Жевусчий! Преехай в Туманное Халмы, в гозти! Тута клиова! Диньжысчи агромноя, дабывайу сиребра многа. Преехай! Узтройу на роботу. Икадь пирезтал. Пийу тока малако. Чиво и тибе жылайу. Преехай! Всем превед!»

При воспоминании об этом письме, Живущий помянул Муриндаля, да так рьяно, что с соседнего вяза упала пара листьев, а обитающая в его кроне ворона, в ужасе издав хриплый грай, ринулась прочь, испугав единственного спутника человека — собаку. Проследив за полетом пернатой, Живущий изрек:

— Низко полетела, должно быть к дождю… Тьфу, о чем это я? Ах, да! Старина Согги, чтоб ему… Нет, ну надо же, даже бесшабашный полуогр — и тот нашел свое счастье! А я все так же мотаюсь, как… э-э-э… в проруби. Дожил, даже «превед» передать некому… Эх, Райвен, Райвен, и почему ты так ревниво относишься к чистоте своей расы? Вона сколько полуэльфов бродит по Миру, а ты… Эх, ты! 

И, совершенно упав духом, человек побрел дальше. Его уже не радовали красоты Мерцающего Леса. Он машинально переставлял ноги, размышляя о превратностях судьбы-злодейки…

В последнее время, он зачастил в Кинтарру. Нет, ни волшебное очарование эльфийского поселения, ни прелести принцессы Райвен (вернее, не только они) не были тому причиной. А крылась эта причина в Серебряной Леди. Уж больно задушевно получалось с ней беседовать. Ну да, в обычном состоянии ее бормотание было более чем невнятным, но после парочки кружек кефира… Вообще, оказалось, что сей напиток действует на эльфов как-то неадекватно. Вино и всякую прочую алкогольную мишуру они пьют, не морщась и не пьянея, но кефир…

Начнем с того, что эльфы вообще не употребляют молочных продуктов. Живущий отметил эту странность еще во времена своих странствий в компании с Райвен — если им предлагали что-нибудь молочное, принцесса морщила свой высокородный носик и отказывалась, ссылаясь на то, что это, дескать, «плебейская еда». И вот однажды, в бормотании Серебряной Леди промелькнуло слово «кефир», а Райвен разъяснила ему это откровение матери, как пожелание сей продукт попробовать. И завертелось… Используя телепортацию, Живущему удалось доставить эту редкость в Кинтарру и угостить Серебряную Леди. С тех пор она превратилась из невнятного Оракула в Оракула внятного. Райвен была в восторге, она организовала поставки кефира к эльфийскому королевскому двору. Даже чуть было не вышла замуж за Живущего… Но, видно, не судьба. Эльфийская знать тоже начала пить кефир, некоторые спились совсем. И, как вы думаете, кого во всем обвинили? Правильно, Живущего. Поэтому, ни о какой женитьбе уже и речи быть не могло, однако, отношения принцессы и человека оставались дружескими, ведь он помог ее матери. По этой же причине, не все эльфы возненавидели Живущего, и в Кинтарре он все равно оставался желанным гостем.

Вот и сейчас, подавленный грузом мрачных мыслей, он шел по направлению к Кинтарре. Но, перестанем растекаться мыслию по древу, вернемся к Живущему…

— Лишь ты один меня понимаешь! — Обратился человек к своей собаке. — Скажи, Болванчик, ну почему мне так не везет? Вот раньше весело-то было! Приключения, злоключения… Семь пар железных башмаков износил, семь железных посохов иступил… хм… о спины врагов, семь… Тьфу! Нет слов — одни слюни! Все, решено, собираю прежнюю банду и опять Мир спасать. Только с Серебряной Леди надо будет посоветоваться. Эх! А не затаилось ли где еще злоба древняя? А не проснулись ли где силы темные?.. Вперед, Бесценный Болван!

Настроение Живущего резко улучшилось, и он ускорил шаг…