Несколько дней до конца света

Пролог
Человек с тенью на лице

Это произошло вчера. Один мальчуган вдруг сказал, что скоро он умрёт. Погибнут и деревья, и река, и несколько кошек возле его дома. Ещё он сказал, что видел Тьму — она приходила к нему, тихо шептала пророчество и вслед за её словами гасли свечи. Дрожащим, и спокойным в то же время голосом, мальчик добавил, что произойдёт это через неделю. Он пообещал Тьме, что в последний день никто не зажжёт огонь, и тогда она заберёт их очень быстро. Тьма дала время — попрощаться, и как подобает, завершить свои дела.

Один человек не поверил, а потом ещё один, и ещё. Они только рассмеялись, и ушли прочь. Много людей не поверило — вслед за теми. Глумливо, а некоторые сочувственно, ухмыльнувшись, они кинули к ногам мальчугана пару монеток, и тоже ушли. Один человек поверил. Он пришёл к мальчику и попросил разрешения взглянуть на его кошек, на раскидистые, только что посаженные деревья, и на улыбающуюся реку. Вместе они провели целый день, глядя на них, и тогда к ним присоединился ещё один человек. Много людей — они смотрели на его сокровища, и молчали.

Но нашёлся человек, который, выслушав мальчика, угрюмо ругнулся, и бросил вызов Тьме. Он сказал, что не позволит забрать себя, его землю, его деревья, несколько кошек у дома, и реку. Тогда же тень упала на его лицо, несмотря на то, что солнце игриво заливало землю ярким летним светом.

Его обозвали безумцем. Те, что верили, и те, что не верили. Мальчик же только с ужасом заперся у себя в доме, закрыв глаза, не желая слушать оглушительную брань человека.

А тот неистово пытался содрать с лица тень, липкой грязью облепившей глаза. Когда день кончился, а солнце, став багровой искоркой, исчезло, он — безумный слепец — отправился в путь. Туда, где Тьма была не в силах опуститься на землю.

Некоторые проклинали его — Тьма же могла рассердиться и заставить их страдать, некоторые просто молчали, не осуждая, и не одобряя его. Вот только не нашёлся тот, кто просто бы улыбнулся.

Безумец шёл и шёл, а рядом с ним проходили гигантские деревья, лениво плескающиеся реки, и чёрные как смоль кошки, тоскливо глядящие на него. Тень по-прежнему скрывала всяческий свет от его глаз, но он знал — он найдет его.

Толпа

Сухая, пыльная дорога окрасилась бледными лучиками утреннего солнца — серого и стыдливого, спрятавшегося за сизыми тучами. Капельки света падали на землю, но избегали идущего человека. Невысокого, крепкого сложения, с упрямо поднятой головой. Тот, кто взглянул бы на него — ужаснулся. Ибо на лице у мужчины была тень.

Он шёл неспешно, в то же время не останавливаясь, пытаясь увидеть что-то кроме серого царства Тьмы. Шёпот листьев, лай собак, возмущенное фырканье кошек — всё это оставалось за глухим занавесом теней. Руки его иногда сжимались в кулаки — в бессильной злобе. Он слал проклятья, а Тьма только мягко шептала что-то с издёвкой.

Иногда Тэд поднимал голову — пытаясь глубже вдохнуть тёплый и свежий воздух. Это дыхание спящего ветра. С ним порой доходили обрывки ребячьего смеха, хриплой ругани и нежного шёпота. Они верили. Верили, что будут жить. И тогда безумец улыбался. Морщинки тени сглаживались, и Тьма замолкала. Человек улыбался и улыбался, пока не наступала глухая тишина. Тогда же в голову пробиралась хитрая тень; она мягким шелестом дурманила, говорила, что он будет страдать… страдать так, как не страдал ещё ни один человек.

Тэд хохотал и буйствовал, пытался перебить пьянящий голос — но шёпот всё так же чёрной кошкой крался в его мозгу, а тени всё так же ласкали его лицо.

Так он шёл очень долго. Августовский день палящими лучами одаривал землю, но безумец этого не чувствовал — перед ним была серая ночь. Он даже не заметил, как вошёл в поселение. Люди, заметив его, прекращали работу. Они с ужасом, а некоторые с боязнью, смотрели на человека с тенью на лице и жались друг к другу. Дети прятались за матерями, те за мужьями, а мужчины подозрительно и опасливо наблюдали за спокойным шествием проклятого. Так собралась целая толпа. Толпа крестьян, попов, дьяков — тех, кто жил здесь, кто наслаждался знойным солнцем, тяжёлой выматывающей работой и радостным смехом детей. У всех был свой дом, свои деревья, свои несколько кошек, и река. Никто не хотел верить мальчику, ведь это было так привычно и хорошо — слушать возмущенное мяуканье кошек, взобравшихся на деревья и глядящих на улыбающуюся реку. Зачем менять это? Знать, что умрёшь через шесть дней, что больше не сможешь вскопать свой огород у дома и почувствовать под ногами тёплую взрыхлённую землю…

Тэд шёл, не замечая новых теней, не замечая как дорогу ему преградил высокий мужик, только что выпустивший из руки вилы.

— Это ты?! — вызывающе хмыкнул он, — ты тот самый сумасшедший?

Человек медленно остановился, словно наткнувшись на невидимую преграду. Глаза его быстро забегали, ища источник голоса, но натыкаясь лишь на тени. А крестьянин продолжал:

— Я слышал, ты с тем свихнувшимся малым заодно? Веришь во Тьму, который поглотит нас?!

Он глумливо захохотал, а толпа подхватила смех. Теперь грубый гогот тяжёлой ладонью давал пощёчину слепцу, а тот только стиснул зубы, и закрыл глаза.

— Да, а ещё говорят, ты отправился на край света, — ухмыльнулся мужик, — убежать от Тьмы хочешь, да? Эх, останься-ка у нас в трактире, будет тебе и тьма, и свет, и хорошее пиво…

Толпа одобрительно загудела. А Тэд ещё сильнее сжал кулаки. В голове эхом разносились слова…

— Ты просто урод!

Это взвизгнула худая, высокая женщина со впалыми щеками и седеющими волосами. Сейчас она чувствовала себя красавицей по сравнению с этим слепым стариком.

— Не смотрите на этого, мальчики!

Толстый, добродушный с виду, мужчина. Заботливый отец, примерный работник. Со злостью смотрит на безумца. Он не такой как все. Волос его ребенка во много миллионов раз ценнее старика.

— Проваливай отсюда!

Кто-то подбежал к слепцу и хотел было ударить его, но что-то остановило крестьянина. Взгляд открывшихся серых глаз. Мужчина похолодел и отступил на два шага. Он увидел тень.

Тэд словно окаменел. Лицо его сейчас было бесстрастной маской. Вместе с голосами слышался вкрадчивый голос Тьмы. Сейчас она торжествовала.

Люди собирались и собирались. Некоторые хмуро молчали, другие же выкрикивали что-то, смешивающееся в далекий рой голосов. Как же хорошо излить злобу на беззащитного человека. Ведь он ничего не сможет сделать; он проклят и не только Тьмой.

Безумец внезапно шевельнулся. Он хотел было что-то сказать, но язык отчего-то не слушался его. Мускулы предательски дрожали, и многого стоил один шаг. Все смолкли.

Тэд, чудовищным усилием воли, заставлял себя идти. Как можно дальше, и быстрее. Нельзя более выдерживать эту пытку…

Вдруг, словно из серой бездны ярости и грязи, послышался чистый голосок:

— Мне жалко тебя.

Старик замер, оцепенев.

А девочка в лёгком выцветшем платьице продолжала:

— Можно мне тебе помочь, чтобы тебе было не так больно?

Человек обернулся, взгляд серых невидящих глаз уткнулся в маленькую тень — далеко-далеко. И тут же будто рёв гордого зверя. Крестьяне обступили девочку, заслонив её от взора старика, а её мать кинулась с другой стороны — как же её дитя посмела сказать эти слова?

Тэд пытался вымолвить хоть что-то, но из горла вырывался лишь приглушённый сип и свист.

— Я хочу помочь… — кричала девочка. Её обхватила мать и волокла в дом. Остальные угрожающе начали двигаться к безумцу, лицо которого исказилось до невозможности, будто покрылось паутиной морщин. Он пытался идти в сторону детского голоса, но путь преградили неясные расплывчатые тени.

Слезы бежали по грязному личику, прокладывая светлые тропинки, и девочка, отчаянно пытаясь вырваться из сильных огрубевших рук матери, всё ещё тихим прерывающимся голоском шептала:

— Тебе же больно… Я помогу…

Тьма упивалась горем. Она с наслаждением впитывала ненависть, боль и страдание. Скоро она получит всё — не только это.

Старик же стоял, не в силах сделать ни шага. Он смотрел, как исчезает тень, и другие тени, а его лицо всё так же было тёмной маской. Когда он вновь обрёл сознание, он был уже далеко от этого места. Тогда же ему показалось, что вдали горит яркий огонёк. Он звал, а безумец шёл, и можно было заметить, как небольшое светлое пятнышко проступило на лице человека.